Демон против люфтваффе - Страница 49

– Разве это просто?

– Охрененно не просто, – Джонни потрепал меня по плечу. – Но для тебя можно решить вопрос. Дело в том, что я в Румынии по бизнесу. Да, не прохлопал денежки, как бедняга, забыл его имя…

– Сэм. Сэмюель Гершвин.

– Точно. Как переживал! В общем, я наладил дело, продавая авиационные запчасти румынам. А сейчас услышал – набирают в авиашколы, дают преимущество англичанам, имеющим опыт в военных действиях. Усёк?

– Тебе сам Бог велел. Мне что с того?

Прохвост наклонился ближе.

– Сделаем из тебя подданного короля Георга. Не возражаешь? В общем так. Остатки товара я гружу на "Трент", он отплывает через сутки. В экипаже недавно представился матрос, кажется – Вилли Хант его звали. У меня плохо с именами, особенно после трёх литров пива. Короче, я договорюсь с кэпом. Будешь – Билл Хант.

– И кэп меня точно возьмёт? Нахрен ему это?

– Двести фунтов совсем не нахрен. Я же бизнесмен, разве не могу ли помочь старому товарищу по оружию? В Британии отдашь мне четыреста. Так по-честному?

Бизнес со стопроцентной рентабельностью не может быть нечестным. Тем более мой инвестор рискует – вдруг разобьюсь раньше, нежели погашу кредит. Кстати, нет гарантии, что за корочки новопредстваленного грешника он отдаст двести фунтов, а не пятьдесят.

– Согласен! Ну, а родственники Ханта? И английский у меня, скажем мягко, не Оксфорд.

– Из родственников у него только жена. Та, что в каждом порту новая и без двух фунтов не узнаёт. За пару недель в море язык выучишь. Я Ханта, конечно, не видел, но сдаётся мне – он не Шекспир был. Жить захочешь – справишься.

Есть ещё куча деталей, например – биография. При зачислении в ВВС наверняка не такие простые сержанты, как записывающие в пехотное пушечное мясо. С другой стороны, на пути в Англию сверстаю сравнительно правдоподобную анкету бродяги-моряка и немного лётчика-любителя, который походя отправил к праотцам лучшего испанского аса. Прорвёмся!

Путь к британской натурализации начался с того, что я драил палубу и гальюны, таскал уголь на горбу во время бункеровки в Греции, получая только койку и жрачку, но ни пенса жалованья. К тому же маршрут пролёг мимо Италии, Испании и Португалии, ничуть не доброжелательным по отношению к Британии и судам под флагом Юнион-Джек. Когда над мачтами мелькали самолёты этих трёх государств, на душе становилось весьма неуютно, и не у меня одного.

Матросы ничуть не удивились смене внешности недавно помершего товарища. В экипажах старых сухогрузов полно нелегалов под чужим именем, истинные британцы понимают, что не застрахованы от аналогичного поворота судьбы. Кабацкая драка, нож в печень – и до конца жизни предстоит скрываться от правосудия под личиной усопшего. Опасность торпедной атаки беспокоит команду гораздо больше смутного прошлого любого из её членов.

Из каждой волны, казалось, непременно вынырнет перископ германской субмарины. Наконец, в октябрьском Бискайском заливе штормило так безжалостно, что я готов был плюнуть на Ивана и постучаться к ангелу – вселяй меня в любое британское тело, только избавь от качки.

Поэтому когда "Трент" отшвартовался в Плимуте, и под ногами чавкнула осенней сыростью британская размокшая земля, показалось, что худшее позади. В активе – бумажка от капитана, позволяющая восстановить с моей фотографией паспорт моряка, двадцать фунтов и восемь шиллингов, которые удалось выиграть в карты, отделавшись умеренным количеством побоев за демоническую везучесть, да активная помощь Джоника, трепетно надзирающего за своим капиталовложением.

На суше основательно заштормило в Лондоне, когда мы с Джонни оказались под суровым взглядом майора из разведки. Или контрразведки – шут их разберёшь. Если документы и биография напарника у него особых подозрений не выслали, то в меня вцепился как чёрт в грешную душу. Видно, внутренним чутьём уловил мою чужеродность. Или акцент, манера речи другие – за недели на борту "Трента" я никак не смог превратиться в стопроцентного англичанина.

– В отношении вас, мистер Уильям Джереми Хант, мы проведём дополнительную проверку. До её окончания вы не имеете права покидать пределы Британии.

– Да, сэр! На время проверки я могу поступить в распоряжение Резервного командования КВВС?

Майор недовольно наморщился, отчего короткие жёсткие усы встали торчком, а верхняя губа превратилась в кусочек ёжика.

– Полагаю, мистер Хант, вам не место в нашей авиации. Однако среди резервистов вы не сможете причинить существенного вреда.

Между строк подразумевается: костьми лягу, но не пущу тебя в боевую эскадрилью. Посмотрим.

В лондонском штабе Резервного командования чопорный сэр не стал публично подозревать меня в шпионаже или грядущей измене ридной британской батьковщине, но заявил, что наши с Джонником мадридские подвиги в глазах КВВС не стоят и выеденного яйца. Очевиден подтекст: Альбион поддерживал франкистов. Оказывается, мы воевали "не на той стороне". Поэтому вместо учебной части мы попали на малюсенький аэродром милях в сорока западнее столицы. Мой спонсор плевался, а я почувствовал, что хотя бы перед куратором-небожителем выполнил ближайшую задачу-минимум: нацепил лётный комбинезон КВВС.

На самом деле, боевыми британскими лётчиками нас можно обозвать весьма условно. Во-первых, мы не штатные пилоты, а герои-на-уикенд. То есть недопринятые на службу волонтёры. Зато положена зарплата, на уровне младшего лётного состава, из расчёта одиннадцать шиллингов десять пенсов в день, считающаяся очень хорошей по местным меркам. Я подсчитал – четыреста фунтов буду выплачивать кредитору два года, если не потрачу ни пенса. Он согласился и заявил: а что, собственно, тебе нужно? Кров, кормёжка и форма – за счёт КВВС. Поэтому изъял мою первую получку подчистую. Хочется удавить маленького засранца. Но на нём держится моя легальность в Британии. Так что заслуженную расправу оставляю на потом.